за извечное недомыслие, — он снова забыл, что она любит сначала положить сахар, а потом уже наливать сливки. И вот он стремительно вошел в комнату.

— Прошу прощения, миледи, я знаю, что припозднился. Как! Вы до сих пор еще не пили чай? — воскликнул он и поспешил протянуть жене чашку.

— Вам прекрасно известно, что я никогда не наливаю сливки прежде, чем положу сахар, — отозвалась она, сильнее обычного подчеркнув слово «никогда».

— Ах ты господи! Какой же я недотепа! Пора бы мне уже это выучить. Видите ли, я повстречал старого Шипшенкса, именно в этом все дело.

— Именно поэтому вы сначала подали мне сливочник, а потом уже сахарницу? — осведомилась его супруга. Это была одна из ее мрачных шуток.

— Нет-нет! Ха-ха! Похоже, вам нынче лучше, дорогая. Так вот, я хотел сказать, что Шипшенкс такой неисправимый болтун, от него просто не отвязаться, и я вконец потерял счет времени!

— Что же, дабы загладить свою вину, расскажите нам, что вам поведал по ходу этой беседы мистер Шипшенкс, до того как вам удалось от него вырваться.

— Беседы? Я не уверен, что это можно назвать беседой! Я только слушал. А у него всегда найдется о чем поговорить. Не то что у Престона. Кстати, как раз про Престона и шла речь — старый Шипшенкс считает, что тот того и гляди женится, говорят, ходят самые разные слухи касательно него и дочери Гибсона. Их застукали, когда они встречались в парке, а еще они переписываются и все такое, — скорее всего, дело закончится свадьбой.

— Я буду крайне огорчена, — заметила леди Харриет. — Мне очень нравится эта девушка, а папиного образцового поверенного я просто терпеть не могу.

— Убеждена, что все это вздор, — проговорила леди Камнор во всеуслышание, обращаясь, впрочем, к одной леди Харриет. — Ваш папа сегодня рассказывает одно, а завтра — совершенно другое.

— Тем не менее, похоже, все это правда. Шипшенкс сказал, что все эти слухи дошли до городских дам и те раздули настоящий скандал.

— По-моему, весьма некрасивая история, — заметила леди Каксхейвен. — О чем только думает Клэр, как она могла допустить подобное?

— Что-то мне думается, что истинная героиня всей этой истории — дочка самой Клэр, эта смазливая вертихвостка мисс Киркпатрик, — вступила в разговор леди Харриет. — Мне она всегда казалась этакой героиней сентиментальной комедии, из тех, которые, если я правильно помню, очень умело и ненавязчиво плетут разные интриги. А вот в малышке Молли Гибсон всегда была определенная gaucherie, [91] и по этой причине я никак не вижу ее участницей какой-то темной истории. Да и потом — темной! Это дитя — воплощенная искренность. Папа, ты уверен, что мистер Шипшенкс сказал, что это о мисс Гибсон в Холлингфорде ходят скандальные слухи? Ты не перепутал ее с мисс Киркпатрик? Вот союз между нею и мистером Престоном не кажется мне столь уж невероятным, а если речь и правда о моем маленьком друге Молли, я лично отправлюсь в церковь и остановлю брачную церемонию!

— Право же, Харриет, я не возьму в толк, почему тебе вечно нужно ввязываться во все эти деревенские дрязги.

— Мама, я всего лишь отвечаю им взаимностью. Уверяю тебя, они с живейшим интересом относятся ко всем нашим словам и поступкам. Если бы я собралась замуж, они доискивались бы до мельчайших подробностей: как мы познакомились, что сказали друг другу в первый момент, какой на мне был наряд и как он сделал предложение — письменно или устно. Я уверена, что наши мисс Браунинг прекрасно осведомлены о том, как Мэри растит детей, какое образование дает девочкам; мы лишь отвечаем любезностью на любезность, когда, в свою очередь, суем нос в их дела. Тут я всецело на папиной стороне. Я обожаю выслушивать местные сплетни.

— Особенно если они, как в данном случае, несут на себе отпечаток неприличия и скандала, — изрекла леди Камнор, которая, как все выздоравливающие, легко впадала в язвительный тон.

Леди Харриет вспыхнула от возмущения. А потом набралась храбрости и произнесла на сей раз совершенно серьезно:

— Не буду отрицать, меня действительно интересует эта история, связанная с Молли Гибсон. Я люблю и уважаю эту девушку; и мне неприятно, когда ее имя произносят вместе с именем мистера Престона. Очень хочется верить, что папа ошибся.

— Нет, дорогая. Я в точности повторил то, что слышал. Простите, что вообще завел об этом речь, я не знал, что вы с миледи так разгорячитесь. Но Шипшенкс точно говорил о мисс Гибсон и еще прибавил, как ему жаль, что о девушке пошли такие толки, хотя они и спровоцированы исключительно ее поступками. Престон-то для нее неплохая пара, вряд ли кто стал бы чинить им препятствия. Но давайте я перейду к более приятным новостям. Старая Марджери померла, теперь не знают, кто будет учить девиц в твоей школе крахмалить белье, а Роберт Холл в прошлом году заработал сорок фунтов на продаже яблок.

Разговор ушел в сторону от Молли, но леди Харриет все перебирала в голове то, что услышала, гадала и изумлялась.

«Я советовала ей держаться от него подальше еще в день свадьбы ее отца. И как прямо, недвусмысленно мы тогда об этом говорили! Я не верю; это очередное измышление Шипшенкса, наполовину порожденное фантазией, а наполовину — глухотой».

На следующий день леди Харриет отправилась верхом в Холлингфорд и, дабы удовлетворить свое любопытство, навестила обеих мисс Браунинг и затронула этот предмет. Она не стала бы обсуждать эти слухи ни с кем, кроме самых добрых друзей Молли. Если бы мистер Шипшенкс, например, поднял эту тему, пока они с отцом совершали верховую прогулку, она разом заставила бы его замолчать, наградив одним из тех высокомерных взглядов, которыми владела в совершенстве. Однако ей очень хотелось выведать правду, поэтому она, без обиняков, обратилась к мисс Браунинг:

— Что за странные вещи я слышу касательно моей подруги Молли и мистера Престона?

— О леди Харриет! И вы уже слышали! Как прискорбно!

— Что прискорбно?

— Вы уж простите меня, миледи, но прежде, чем сказать что-то еще, хотелось бы знать, что вам уже известно, — проговорила мисс Браунинг.

— Ну уж нет, — отозвалась леди Харриет, усмехнувшись. — Я не скажу, что мне известно, пока не уверюсь, что вы знаете больше моего. Тогда, если захотите, мы сможем обменяться сведениями.

— Боюсь, для бедной Молли все это отнюдь не шутки, — сказала мисс Браунинг, покачивая головой. — Чего только про нее не говорят!

— Но я ничему не верю, правда не верю! — не утерпела мисс Фиби, чуть не ударившись в слезы.